спорт и здоровье

Футбол

10 лет назад не стало великого комментатора.

28 ноября 2010 года ушел из жизни Владимир Маслаченко – человек, которого любили и уважали, наверное, все футбольные болельщики. Мы попросили внучку комментатора Юлию (работает ведущей на «Матч ТВ») вспомнить жизнь рядом с дедушкой. 

Ниже – ее Открытое письмо.

***

Со средней школы и почти до выпуска я жила с бабушкой и дедушкой. Когда мама была беременна, бабушка Оля сказала: если родится девочка, я уйду с работы. Так она и сделала и полностью посвящала время мне: занималась, водила в школу, театры, музеи и на кружки.

Бабушка была строгим полицейским, а дедушка – добрым. Он не считал, что нужно казнить себя из-за троек. Когда я поступила на журфак МГУ и на первом курсе попала на пересдачу экзамена, бабушка была в ужасе. Дедушка отреагировал совсем иначе: «Ну, наконец-то! Настоящая студентка!» 

К школе дедушка относился так же. И защищал меня, если бабушка ругала. Но бабушка все равно была главной: дисциплина, расписание, спать вовремя. У дедушки был более расслабленный формат жизни. Он и меня за собой увлекал. Можно сказать, даже нарушал режим: вытаскивал из комнаты смотреть вечерние трансляции, когда на следующий день нужно было в школу. Мы смотрели с ним самые разные соревнования, иногда футбол. Дедушка смотрел, кажется, все матчи, телевизор не выключался. Он мог спать под них, но всегда знал итог, когда просыпался. 

Дедушка меня обожал. Никогда не кричал. Единственное, за что мог поругать, – это спорт. Дедушка не понимал, как у человека может что-то не получаться. Потому что у него всегда все получалось сразу. Когда мне только исполнилось шесть лет, мы впервые приехали в Австрию кататься на горных лыжах. Меня подняли на вершину, где уже начинался ледник, был сильный ветер – меня сносило. И дедушка искренне удивлялся, в чем проблема: в Подмосковье же учились, и все было хорошо! А тут у ребенка ступор, почему не едет? Бабушка отправила его к друзьям и сказала, что мы спустимся сами. 

Дедушка так многих обучал: сразу создавал экстремальные условия. Например, отправлял новичка на черную трассу. И человек либо влюблялся в горные лыжи, либо нет. Бабушку он тоже учил кататься. Это было еще в конце 1960-х на Чегете. Причем контролировал ее спуск, даже находясь на подъемнике. Кричал сверху: «Поворачивай влево, согнись, нет, не так!». И однажды бабушка сказала, что если он продолжит в том же духе, кататься она больше не будет. Прекратил. После этого они катались вместе еще много-много лет. 

После горных лыж появились водные. Дедушка любил воду и все виды спорта, которые с ней связаны. А еще очень любил катера. У нас был небольшой катер с мотором, каждое лето мы выбирались на нем на дачу. Но не на ближнюю – мод Можайском, а на дальнюю – под Вышним Волочком, 300 км от Москвы. Пять часов ехали на «Ниве» с катером на прицепе в настоящую избу с печью. Проводили там две недели – и все время были на воде. Плавали на катере по водохранилищу, катались на водных и на монолыжах. 

Дедушка научил меня управлять катером. А еще там я впервые попробовала виндсерф. Учил дедушка в своем стиле: показал пару движений – и вперед. Помню, как он копошился в моторе на берегу, а меня ветром унесло за середину озера. Тогда он поплыл меня вытаскивать. Виндсерф я так и не освоила.  

Потом занималась теннисом. Туда привел папа, а дедушка поддерживал, ходил на тренировки. Он считал, что в теннисе у меня могло бы что-то получиться, но в профессиональный спорт меня никогда отдавать не хотели. Такое часто происходит в семье спортсменов: они не хотят, чтобы дети повторяли их сложный путь. 

Дедушка очень любил читать. И на Соколе, где мы жили, и на даче у него были большие библиотеки. Уже в возрасте дедушка любил вечером прогуляться, звал с собой бабушку, но она в последнее время ленилась. Тогда дедушка шел сам, и каждая его прогулка заканчивалась в Доме книги. Оттуда он все время приносил новые издания – их уже некуда было складывать. Тащил отовсюду – даже если кто-то оставлял в подъезде. Абсолютно не брезговал. И неважно, есть у него такая книга или нет.

Любовь к чтению у него проснулась еще в молодости. Когда они с бабушкой познакомились в 18 лет, он уже был очень начитанным, посвящал ей стихотворения известных поэтов. Наверное, этим и покорил.

А мне в детстве советовал Жюля Верна, Дюма, Марка Твена, Карелина – очень качественное чтение. При этом дедушка не препятствовал, когда кто-то покупал современные детективы. Он говорил: «Пожалуйста. Главное – читай». Важно, чтобы в руках была книга.

Еще одна его страсть – готовка. Он очень любил рыбу и морепродукты. Причем дедушка постоянно покупал какие-то новинки. Появился аэрогриль – надо обязательно купить и попробовать. Эта махина занимала у нас полкухни, бабушка не понимала, что с ней делать. Дедушка часто что-то в нем варил, иногда получались странноватые блюда. Его строгое правило: никаких рецептов – только импровизация. 

Еще он очень любил музыку. Отовсюду возил музыкальные пластинки – у нас до сих пор внушительная коллекция джаза. Дома был большой магнитофон, и когда мы все уже уставали от музыки, дедушка надевал огромные наушники. Садился, закрывал глаза и включал любимые композиции. Подпевал и иногда пританцовывал. Наушники, кстати, совсем не помогали – он делал такую громкость, что все равно было слышно во всей квартире. Джаз он не только слушал, но и изучал через книги. А когда появился интернет и я научила его искать информацию, он постоянно что-то скачивал.  

Музыка играла и в машине. Когда мы с ним ехали на дачу, все время пели военные песни. Еще он слушал французскую музыку, потому что хорошо знал язык. И пел очень красиво – у него были хороший слух и чувство ритма. 

Сколько помню дедушку – он всегда прекрасно одевался. Когда жил в Днепропетровске, был стилягой: носил пестрые, яркие вещи и ставил чуб. Стиляг преследовали, но бабушка говорит, что дедушку ни разу не трогали. Дедушка никогда не покупал супердорогие вещи. У него была простая одежда, но он умел одеться так, чтобы это все очень здорово смотрелось.

Дедушка и нам давал советы по стилю, следил за тем, как мы с бабушкой выглядим. Уже студенткой я пришла к ним в гости в каком-то пальто, и дедушка сказал: «Слушай, давай я тебе новое куплю?» 

Он всегда подмечал детали. Когда я училась пользоваться косметикой, наносила пудру на лицо, а на шею – нет, поэтому получалась резкая граница. Дедушка это видел и говорил: «У тебя тут неровно. Давай-ка посмотри». 

Дедушка все время балагурил и веселился, очень много шутил. Я была довольно стеснительным ребенком, а он во время прогулки мог внезапно остановиться посреди улицы и громко запеть. При этом танцевал и начинал меня кружить. Я все время думала: как же это неприлично, как же неудобно. Но потом, когда стала постарше, уже с удовольствием ему подыгрывала и искренне смеялась. И он делал это не на публику – только для меня. Ему было неважно, есть ли люди вокруг. И в тихом месте мог подурачиться, и среди толпы. 

Это легкое отношение он сохранял до конца. Помню, как я лет в 20 пришла к ним домой, а дедушка спросил: будешь курицу есть? Я ответила, что буду. Вдруг он появился в комнате в брюках, фартуке на голый торс и галстуке. На одной руке было перекинуто полотенце – как у официантов в ресторане. В руках он держал замороженную курицу – выглядело очень смешно. Разыграл сценку как для маленькой девочки. 

У меня даже есть любимая история про его умение удивлять. Как-то очень жарким летом дедушка приехал на дачу с работы – в брюках и рубашке. У нас на участке стоял бассейн, и дедушка рванул в его сторону и прыгнул в воду – прямо в одежде, только ботинки снял. Все дети были в полном восторге. 

И к бабушке он относился так же легко, им как будто было по 18 лет: обнимал ее, тормошил, щекотал, подшучивал. Они все время друг друга подначивали, у бабушки и сейчас остался тот здоровый сарказм. Наверное, поэтому они всю жизнь были вместе. Потому что было много юмора. 

Еще дедушка был мастером хулиганистых выражений. Любимая фраза дома: «Ерш твою медь». Но не крепче – при мне он никогда не матерился. Бывало, ругнется, и бабушка (она называла его Во) одергивала: «Во, ну как тебе не стыдно? Юля же здесь сидит». А он отвечал: «Да поверь мне, она в школе уже и не такое слышала. Побольше меня знает!»  

Наверное, я не понимала, что дедушка очень известен, хотя видела, что его узнают. Помню, в начальной школе мы шли с ним и моей лучшей подружкой Аней по Соколу, возле метро стояли газетные развалы. Дедушка покупал газету, и его узнала продавщица – попросила автограф. И тут я подумала: ну ничего себе! Мы с подружкой сразу задрали носы – все-таки идем с человеком, у которого просят автографы. 

Потом, когда я перешла в пятый класс, учительница русского языка изучала журнал и сказала: «Маслаченко? Ты случайно не родственница?» И призналась, что она поклонница дедушки. Я очень засмущалась, потому что никогда этим не кичилась. Знаете, есть артисты, которые ходят задрав голову? Дедушка – совершенно не такой. Я никогда не видела, чтобы он ставил себя выше других. Везде общался одинаково – и на работе, и в магазине, и в гараже, где проводил много времени. Везде свой. 

Я училась на кафедре периодической печати, но, глядя на дедушку, хотела на телевидение. После первого курса пришла на практику на «НТВ+ Онлайн». Мы работали с дедушкой на разных этажах, но спустя несколько лет я перешла в редакцию «НТВ+ Спорт», и мы оказались в соседних комнатах – он в 8-16, а я в новостной. В кадре он меня не застал, но видел новостную и корреспондентскую работу. Дедушка сам никогда не вмешивался в мою карьеру, только иногда я просила отсматривать репортажи – тогда он делал замечания, что-то советовал. Бывало, мы могли попить кофе в перерыве, иногда вместе ездили домой. Но на работе у нас всегда была дистанция. Разве что один раз попросила дедушку помочь, делая сюжет про матч чемпионата России, который он комментировал. Нужно было написать текст, он спросил, какой нужен хронометраж, – и уложился четко в полторы минуты. Это был идеальный текст.

Дедушка говорил, что надо пахать, пахать и пахать. Он всегда был готов подменить молодых. Если ему срочно звонили, никогда не отказывался приехать. И никогда не опаздывал: шутил, что мог забыть про трансляцию, но опоздать – никогда. Я начала работать в 18 лет, совмещала с учебой на дневном отделении. Мне нравилось чувство независимости – наверное, его воспитал как раз дедушка. А еще переняла от него другие качества: самоиронию, чувство юмора, уважительное отношение к людям и понимание, насколько важна семья, ее традиции и ценности. 

Планы дедушки никогда не заканчивались, он всегда куда-то бежал. Его не стало в ноябре, и я уверена, что в декабре он собирался кататься на горных лыжах – за несколько недель до случившегося как раз купил новые. А еще раньше они с бабушкой купили апартаменты в Болгарии. Дедушка все думал, что вот-вот настанет момент, когда он будет меньше работать и они начнут туда чаще ездить. Или что будут проводить там все лето. За те пару раз, что дедушка успел там побывать, он никогда не лежал на пляже: они с бабушкой прогуливались по побережью, изучали окрестности. Даже в Москве в свободный день настаивал, что нужно выбраться, например, в парк. Вроде бы мог провести выходной с книгой на диване, но никогда так не делал. Ему нужно было движение, он подпитывался новым. 

Такой самобытный склад характера. Его невозможно объяснить и разобрать. Эта свободная манера отражалась и на работе. Мне очень нравились его шутки в репортажах. Нравилось, что он мог похулиганить. И очень нравилось, как он общался со зрителями. Этим и отличался от других, его ни с кем нельзя было перепутать. 

Наверное, для дедушки лучше, что он ушел быстро. После инсульта не все приходят в себя, он мог оказаться в кресле-каталке. Бабушка была к этому готова, говорила: пожалуйста, поправься, бросишь работу – и уедем на дачу. Сейчас я понимаю, что он бы не смог обременять собой других.

Жалею, что не успела о многом расспросить и, главное, записать его рассказы. Когда живешь с дедушкой каждый день, принимаешь его истории как должное. Когда дедушки не стало, мне только исполнился 21 год. Просто, видимо, голова тогда была не тем забита. 

После выхода его книги «Пеле повезло, что он не играл против меня» в 2006 году думала, что нужно сделать что-то еще. Говорила ему, он вроде бы одобрял, но мы все время откладывали. А сам он ничего не записывал, все держал в голове: детали матчей, результаты, голы. Феноменальная память. 

Жалею, что дедушка не увидел правнуков, а они его. Он был бы счастлив с ними возиться, потому что очень любил детей. Жалею, что он не познакомился с моим мужем – в 2010-м у нас только начинались отношения. Дедушка расспрашивал, видел, что у меня счастливые глаза, – и радовался. Этого ему было достаточно, он доверял моему выбору. Доверял, но, даже когда я жила отдельно, очень волновался. На машине от их дома до моего всего пять минут, но дедушка всегда звонил и спрашивал: «Доехала? А как доехала?» Все проверял. И очень переживал, если я поздно возвращалась домой.

Навсегда запомнила, как он сказал: фамилию никогда не меняй, еще пригодится. 

Вот я и не поменяла. Осталась Маслаченко. 

«Ликуйте и радуйтесь жизни в это бездарное время». Вспоминаем великие фразы Маслаченко – присоединяйтесь

В 92-м Ельцин назначил Маслаченко замминистра спорта в перерыве матча – чтобы обыграть Лужкова. Приказ писал Гайдар на спине помощника

«Иногда я несу чушь несусветную». Интервью Маслаченко Дудю в 2009-м 

Источник: sports.ru